Как у нас встречали Новый год и Рождество более века назад

Для русского человека ни в театрах у Галецкого, у приказчиков спектаклей не ставили - потому как пост. У католиков только орган в кирхе и фисгармония в деревянном костёле во время службы молчали. Зато вечерами там устраивали настоящие концерты, где первая красавица госпожа Ирская блистала арией из кантаты Генделя. Рождество Христово и Новый год у них встречали на две недели раньше. И готовились к праздникам основательно и загодя.

   В колбасной братьев Эльвангеров заказывали сразу несколько сортов варёных колбас и сосисок. Они же поставляли для любителей и свиные ножки. Для уроженцев южной Германии ножки с кислой капустой – воспоминание детства. На ферме Карла Гольденштедта закупали молочных поросят и гусей. К филипповкам из Камень-Рыболова приходили в город обозы с ханкайским сазаном. На праздничном столе он прекрасно заменял рождественского карпа. На задворках рынков в корзинах ворочались крабы – еда для бедноты.

В магазине Кунста и Альберса придирчиво выбирали рождественские шары и бусы. Постоянным покупателям от управляющего фирмой дарили толстые восковые Юльевы свечи. Их полагалось зажечь в рождественскую ночь в память перехода от юлианского языческого календаря к исчислению лет от Рождества Христова. Девушки тайком заказывали у скорняков сырую коровью шкуру, чтобы в полночь узнать судьбу.

Первыми свой праздник, «ханука», в декабре встречали евреи. Их представители значились в числе самых богатых и уважаемых людей города. В больших миллионах ходили и Леонтий Скидельский, подаривший городу больницу, и Лев Радомышельский, державший в руках всю сахарную торговлю. А ещё Лев Соломонович выстроил на Светланской первоклассную гостиницу «Версаль» с обнажёнными статуями на фасаде.

На праздник в синагоге, что на улице Последней, пели, танцевали и угощали всех пришедших мацой – сухими пресными хлебцами.  Потом наступал рождественский сочельник католиков. Мессу служил в деревянном временном костёле сам куратор римско-католических церквей в Приамурье Адам Шпиганович. Протестанты собирались в недавно освящённой кирхе на Светланской. Там с праздничной проповедью обращался к ним пастор Румперт – дивизионный проповедник Амурской и Приморской областей. Потом все расходились по своим застольям. Лютеране, в основном выходцы из северных областей Германии, обычно встречали его в доме служащих Кунста и Альберса. Посреди белого колонного зала стояла красавица ёлка. В одной из ниш зала был устроен Вифлеемский вертеп с фигурками Иосифа, Богоматери и младенца Христа в яслях на соломе. Не были забыты и домашние животные.  Все куклы, хоть и маленькие, выглядели очень правдоподобно. На ступеньках выстраивался хор. Владивостокское хоровое общество уже не первый год обитало под этой крышей. Камертон давал тихое «ля» и звучала «Рождественская песня» Бетховена:

«Небесный мир, святая ночь. Пролей над сей душой.

Паломнику терпеть невмочь, пошли ему покой…».

Аплодисменты. Крики «браво» и за обильным угощением – снова песни: о прекрасном Рейне, русалке-красавице Лорелее, песенка о «милом Августине», которую прославил великий сказочник.

Католики – в большинстве своём – потомки ссыльных первых польских восстаний, а некоторые сами участники мятежа, - дружно пели: «Да не сгинет польска, пока мы живы». И стоя поднимали бокалы под полонез Огинского. А потом гордо шествовали в полонезе, или проносились вихрем в мазурке.

Наступал Новый год и всем хотелось встретить его как можно лучше. Праздновали в компаниях, до упаду веселились на семейных вечерах. Не редкостью среди католиков и лютеран были лица явно православного вероисповедания. И они тоже веселились напропалую.

Послепраздничным утром вице-губернатор нервно вопрошал: «Это почему ещё отчёт не переписан и ведомость не готова? Всех бездельников в солдаты сдадим». И усерднее скрипели перьями канцелярские служители, не имеющие чина… Трудное время для православного человека был месяц декабрь. Да разве начальство это понимало?