Эпистолярная история длиною в полвека

В этом году исполнилось 110 лет со дня рождения Валерия Янковского и 111 лет - Лариссы Андерсен (долгое время считалось, что они ровесники, но по вновь выявленным данным оказалось, что она на год старше). Судьба отмерила ему почти век – 99 лет, ей – 102 года. 

При всей несхожести характеров, разности жизненных обстоятельств, они как-то удивительно подходили друг другу. Были близкими по духу людьми. И потом, их связывали воспоминания: юношеская любовь, общие друзья,  особое чувствование природы. А ещё – Владивосток. Это можно ощутить, читая их письма, удивительные по тональности, наполненные событиями, именами, датами, бытовыми деталями. И воспоминаниями: Харбин, Шанхай, Корея. 

В архиве Лариссы Андерсен сохранилась их переписка с Валерием Янковским – всего около 150 писем (свои она печатала на машинке под копирку в трёх экземплярах, поэтому они сохранились). Переписка продолжалась полвека. Сейчас ведётся работа по изданию этого бесценного эпистолярного наследия.      

Ларисса как-то написала Валерию, что ответы на его письма она откладывает на потом, «…вроде как на десерт». Для того, чтобы написать со вкусом, не спеша, от души.

Сегодня мы предлагаем нашим читателям материал, подготовленный Ларисой Гусевой, сотрудником, экспертом по рукописям Приморской краевой публичной библиотеки имени А. М. Горького. Здесь сегодня  хранятся девять писем Лариссы Андерсен, адресованные Валерию Янковскому. Он сам передал их библиотеке много лет назад.

Письма «на десерт»

Ларисса и Валерий возобновили переписку в 1956-м, 15 лет спустя после последней встречи в Корее. К тому времени он отбыл свою «десятку» в ГУЛАГе. Женился на Ирине Казимировне Пиотровской, отсидевшей в лагере 13 лет за то, что прочитала в кругу друзей запрещённое стихотворение Есенина «Возвращение на родину».

Она вышла замуж за француза Мориса Шеза, сотрудника судоходной компании «Мессажери Маритим», и покинула Китай. 

Их переписка была дружеской, с налётом романтизма, воспоминаний о первой встрече в 1933-м в Новине. Тогда по приглашению Виктории, сестры Валерия, Ларисса отдыхала у Янковских. Их сразу потянуло друг к другу. Свадьба Лариссы и Валерия, о которой все отдыхающие в тот год только и говорили, так и не состоялась. Не судьба. В одном из своих стихотворений Ларисса позже напишет:

Мы живы врозь. С судьбой не споря, 

Но греет память тёплый след: 

 - А помнишь тот закат у моря

 Тому назад с полсотни лет?..

И вот, столько лет спустя, - письма!.. Девять из них, Лариссиных, Валерий Юрьевич передал в библиотеку: шесть были написаны в 1960-е, три – в 1970 году, когда она жила с  мужем в Париже. Но даже из этих немногочисленных писем можно понять их особое отношение друг к другу.

В одном из них Л. Андерсен вспоминает скалу у моря, где Валерий рассказывал ей сказку о голубях и лотосах.  «Твоя сказка мне, конечно, понравилась. Она наполнила меня грустью и благодарностью»… «Но, конечно, я бы не могла  быть женой охотника, - писала она ему в очередном письме. - …Жизнь в Корее, среди охотников, ещё углубила мою любовь к природе, но в то же время зародила во мне жалость к животным, которая с той поры развивалась всё больше и больше».  

Вспоминалось Лариссе, как они сидели с друзьями в домике, где её поселили в Новине, на ветке висел ключик, как символ дома. И говорили о том, что они особенные… «Вот там-то я забыла свой ключик. На ветке куста, в воздухе заката, в мечте, в юности… и живу, как все на свете - в обычном замужестве, с соседями, с курами. И никакой особенности и гордости во мне нет. Наверное, ты бы очень опечалился, встретив меня. За прошлое».  

Ещё Ларисса и Валерий любили писать друг другу о природе, они её так чувствовали! Увы, ни муж Лариссы, ни жена Валерия – люди сами по себе замечательные - не разделяли их восторгов, к природе они были равнодушны. 

«Ты разволновал меня багульником, как я помню его. Даже запах. Это цветы моего детства, - пишет Ларисса в очередном письме. - А черёмуху я видела прошлой весной во Франции, впервые после Харбина… В горах… Когда я увидела её первый раз, завопила, заставила Мориса остановить автомобиль и залезла на дерево, чтобы сорвать веточку… А ещё я видела в лесу анемоны. Впервые после Русского острова… На Таити -  сказка. И лагуна... И огромные цветы, которые цветут всегда. Но нет для меня дороже северной весны. Этих маленьких цветочков, этой прелой земли, липких бронзовых листочков тополя, берёзы, как ситец в крапинку на фоне тёмных елей, – нет ничего дороже. И когда цветут яблони…А осенью – невероятные краски леса и бледный голубовато-зелёный мох на ветвях, и запах костра из еловых веток… Вот запах дымка и запах вспотевшей лошади, чёрного хлеба с чесноком – дороже для меня всяких нежных духов. И вот… после долгой прогулки вернуться домой в сумерках…  Окна уже светятся оранжевым светом, и в доме большой камин, как в столовой в Новине…» 

Впрочем, в своих письмах Ларисса писала не только о природе. Ещё о том, как тяготят её светские приёмы, на которых она должна бывать вместе с мужем. «Беда в том, – пишет она в одном из писем, что мне до кондрашки скучно на всех этих ужинах… Один раз я устроила вечер по-русски и подобрала компанию, какую хотела, а не какую «надо» пригласить. И все в Джибути потом говорили о том, как у меня было весело».

В воспоминаниях - вся Ларисса: то она на гребне романтичности, то - иронично земная.    

Вообще Ларисса любила своё одиночество. Остаться в доме одной, отвечать на письма, доверять свои размышления дневнику. «Дневник я пишу всегда… мне необходимо выписываться время от времени, иначе я лопну».

 Она писала Валерию, что часто видит его во сне, и каждый раз в образе своего защитника. «За большое письмо взялась потому, что во сне сегодня опять видела тебя, Валерий, и будто бы я вернулась в Корею. Не знаю, с морщинками или без них, но вернулась, и ты там был, и я с упоением рассказывала тебе, как с аэроплана видела тот островок посреди речки, где мы когда-то… спускались с водопадика по камням… Помнишь?.. И ещё снилось, что вдали тлел закат, далёкий, далёкий, и я сказала тебе: посмотри это как 33-й год…» 

Касались в письмах они и литературных тем. «Обязательно напиши книгу о деде Янковском и вообще. Ужасно интересно. Как бы я хотела примкнуть к ней. Молодец ты «у меня», - писала Ларисса Валерию Янковскому. - ...Я пришлю тебе моё стихотворение о горах, не потому, что считаю его перлом, а потому, что о горах, - даже если ты и не любишь стихов». 

Она рассказывала ему о встрече с Евгением Евтушенко на Таити в 1968 году. О переписке с писателем Всеволодом Ивановым, с которым была знакома по Харбину. «Я была его большая поклонница. До сих пор помню наизусть некоторые строчки из его рассказа». 

В одном из парижских писем Ларисса делится своими мыслями: «…Писать здесь хорошо бы, никакая лагуна не манит. Но на настоящее писание ещё не могу размахнуться. Пописываю стишки слегка.  А на самом деле я тоже больше люблю прозу. Мне стихи даже читать лень, и далеко не все меня трогают, должна тебе сознаться. Просто иногда бродит что-то…  А прозу, тут уж надо засесть». 

Читая даже только эти немногочисленные письма, невольно погружаешься в мир жизни Лариссы Андерсен. Узнаёшь, например, что она с детства любила лошадей и ездила верхом; прекрасно играла в теннис; брала уроки живописи; прошла курс по искусству икебаны, занималась фотографией. Но при всём внешнем благополучии ей не хватало друзей юности и… моря. 

 «…Мне пишут, что ты удивительно молод, и внешне и внутренне, как я рада этому и как бы я хотела помолодеть в вашей компании. Вот, наверное, в этом-то и вся моя теперешняя «драматичность» – всё же я очень одна. И, может быть, вообще лучше выходить за того, кто знал тебя с юности… После смерти папы мне совсем некому сказать: а помнишь?»  

Лариса ГУСЕВА, сотрудник  ПКПБ им. А. М. Горького