Фото на память из 1946

Стоит
в Кронштадте обелиск над братской могилой жителей города, погибших во время
блокады Ленинграда. Там похоронен мой отец – Павел Николаевич Беляков. Лежит в
шкатулке мамина медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне
1941-1945 годов». Всё это память войны, которую мои родители, как миллионы
советских людей, вынесли на своих плечах.

В
июле было принято решение вывести детей из города. Помню, как мама наказывала
мне, восьмилетней девочке, не потерять братика, держать его всё время за ручку.
Эта ответственность за братика так поглотила моё внимание, что я не помнила ни
воспитателей, ни детей, ни как мы там жили. Враг всё ближе подходил к
Ленинграду, и родители увезли нас обратно в Кронштадт. Папу не взяли на фронт –
он работал на оборонном заводе. Мама не захотела эвакуироваться с детьми,
решив, что вместе легче будет переносить тяготы войны.

В
сентябре началась блокада Ленинграда и массированные бомбардировки гаваней Кронштадта,
где к тому времени базировалась большая часть Балтийского флота. Как позже
стало известно, на наш маленький город 21 сентября сбросили 500 авиабомб.

Сначала
было страшно и все бежали в бомбоубежище, но постепенно привыкли. Самый
страшный враг того времени был голод.

Первым
в нашей семье слёг папа. Это случилось в декабре 1941 года. На плечи мамы легла
забота о семье. Она пошла на работу. Маленький кусочек хлеба – 125 граммов надо
было разделить на три раза и удержаться, чтобы не съесть всё за один раз.

В
эту страшную зиму мама учила меня писать и читать, так что на следующий год я
смогла пойти сразу во второй класс. Удивляюсь, откуда у мамы брались силы. Надо
было ещё принести воды, истопить чем-то печку: дрова из сарая у нас украли.

Новый,
1942 год мы встречали с импровизированной ёлкой. Ёлочные игрушки были развешаны
на стене.  Эту необычную ёлку я запомнила
на всю жизнь. Наверное, эти маленькие радости и помогли нам выжить.

Спустя
некоторое время у папы от голода помутился рассудок. В апреле 1942 года он
умер. Ему был только 41 год. Мама обернула тело в простыню, и мы с ней вдвоём
повезли папу на тележке в покойницкую госпиталя, куда свозили всех умерших.

В
1942 году 28 июня нас эвакуировали на барже. Помню бомбёжку, когда плыли из
Кронштадта на Лисий нос, как перегружались с баржи на поезд. Некоторые
настолько ослабли, что не могли двигаться. Тогда поезд решили выдвинуть из
леса, который его маскировал, и тут опять началась страшная бомбёжка.

Помню,
как умирали люди в поезде, набросившись на еду, которую нам выдали в Тихвине.
Сказочно выглядела миска с гречневой кашей, политой маслом, и целая буханка
хлеба! И опять нас спасла мама, благоразумно давая каждому по ложечке каши, по
крошечке хлеба, чтобы мы привыкали к пище. За долгий месяц, пока нас везли на
Алтай, мы набирались сил и всё дальше уходили от смерти.

Валентина
ШУБИНА

На
снимке: Валя и Толя Беляковы, Кронштадт, 1946 год. Фото из семейного альбома.