Русские корни в Америке

Известный мастер фотографии, балетный критик и журналист представила во Владивостоке в галерее «Арка» выставку «Друзей моих прекрасные черты»

Порой фотохудожник не просто фиксирует ускользающую, хрупкую реальность, но с течением времени становится хранителем исторической памяти. Не случайно Черчилль называл фотографа историком будущего. Так случилось и с Ниной Аловерт, чья сложная творческая судьба позволила ей соединить любовь к балету и фотоискусство. Она сумела проследить и показать миру путь талантливого танцовщика и советского «невозвращенца» Михаила Барышникова, запечатлеть взлёты писателя Сергея Довлатова, открывшего в Америке газету «Новый американец», и в целом стать фотохроникёром третьей волны русской эмиграции в США. Сегодня в её коллекции уникальных фотографий портреты И. Бродского, П. Вайля, А. Гениса, В. Войновича, А. Седых, В. Высоцкого, М. Влади и многих других. 

Эти фотоснимки захватывают с первого взгляда – в них  передано внутреннее эмоциональное состояние каждого героя. После открытия экспозиции Нина Аловерт рассказала, как складывалась её новая жизнь на другом континенте, о первых встречах с представителями русской творческой интеллигенции в Америке. 

Справка

Нина Аловерт родилась 21 сентября 1935 г. в Ленинграде. В 1959 г. окончила исторический факультет Ленинградского государственного университета. Работала ассистентом на кафедре истории Средних веков, заведующей музеем Ленинградского театра комедии. С начала 1950-х гг. снимала балет Большого и Кировского (Мариинского) театров. Являлась штатным фотографом Драматического театра им. В. Ф. Комиссаржевской, Театра им. Ленсовета и ленинградского Дворца работников искусств. В 1977 г. эмигрировала в США. Как балетный фотограф и критик, работала и продолжает сотрудничать с американскими и русскими эмигрантскими изданиями. Автор ряда книг, среди них: «Барышников в России», «Борис Эйфман. Вчера, сегодня…», «Владимир Малахов».

- Нина Николаевна, почему вы решили покинуть страну в 1977 году? 

- Я не любила советскую власть и не хотела жить в СССР при данном режиме. В этот период стали уезжать по еврейским визам многие знакомые. Артист Лев Вайнштейн предложил мне однажды вместе с ним лететь в Америку. Это было сказано шутя, во время случайной встречи на Марсовом поле. Я в ответ предупредила, что у меня большая компания – мама и двое детей, но его данный факт не смутил. Так и поступили – заключили фиктивный брак и поехали. Затем в Вене мы честно заявили представителю американской стороны о фиктивности нашего союза, и он «разделил» нас по документам. В Вене и в Италии, до приезда в США, нам помогали представители Толстовского фонда, были к нам заботливы и внимательны. Но уже в Нью-Йорке мы столкнулись с совершенно другим отношением… 

- Как скоро в Америке вы стали заниматься любимым делом – фотографировать артистов балета?

- Сначала полгода посещала бесплатные курсы Фонда Форда для фотографов из восточных стран, чтобы освоить  американские технические новшества. Затем  работала лаборантом. Спустя год начала жизнь вольного художника. Чтобы обеспечить семью и получить возможность в свободное время снимать балетные постановки, бралась за любую работу: убирала квартиры, рассаживала посетителей в ресторане в Гринвич-Виллидж. И меня это совершенно не смущало. Конечно, основой нашей экономической жизни была мамина пенсия. Меня очень поддержал танцовщик Михаил Барышников, оставшийся в Канаде во время гастролей в 1974 году и проживавший в дальнейшем в Нью-Йорке. Со временем мне удалось получить из СССР ряд своих негативов и фотоснимков известных артистов балета. Сразу я не могла их взять с собой в Америку, считалось, что они «принадлежали народу». Помогали друзья и знакомые, которые вывозили мои фотографии. Напечатав дома снимки М. Барышникова, Н. Макаровой, А. Осипенко с негативов из СССР, я направилась в редакцию журнала Dance Magazine… 

- С чего началось ваше знакомство со старейшей эмигрантской газетой в США – «Новым русским словом»?

- В «Новое русское слово» к его главному редактору Андрею Седых (прим. ред. – настоящее имя Яков Цвибак) я пришла также «с улицы» летом 1978 года. Это был удивительный человек, представитель первой волны эмиграции, очень образованный, интеллигентный. Когда-то он работал в парижской газете «Последние новости» у П. Милюкова, затем из оккупированной немцами Франции бежал в Америку. За день до моего прихода в типографии «Нового русского слова» случился пожар, подозревали, что это был намеренный поджог. «Если вы мне сожжённую типографию сфотографируете, и это можно будет  напечатать, я вас возьму на работу», – пообещал Седых. Как балетный фотограф я привыкла к разному освещению и сумела сделать снимки в почти кромешной темноте. Именно у Седых я регулярно публиковала фотографии и свои статьи о балете. 

- Как вы познакомились  Сергеем Довлатовым? 

- С писателем Сергеем Довлатовым, он  оказался в эмиграции в 1978 году,  я познакомилась на творческом вечере, который устраивала одна из наших преподавателей английского языка на курсах для фотографов. На этой встрече недавно приехавший в Америку Довлатов читал перед аудиторией отрывок из книги «Соло на ундервуде». Когда он закончил чтение, я сделала первый его снимок. Он посмотрел и произнес: «А это ещё кто?» Довлатов относился к той категории людей, которые очень не любили сниматься, но потом спрашивали: «Где же моя фотография?» Когда Довлатов и его единомышленники решили в 1980 году выпускать русскоязычную газету «Новый американец», меня тоже пригласили на работу. Я не входила в состав редакции, сотрудничая внештатно как свободный художник. Газета  представляла третью волну эмиграции, в ней отражался процесс нашей адаптации в незнакомой стране, она развивалась и стремительно менялась вместе с нами. Можно сказать, что эта газета нас объединяла. Вместе с редакцией издания нередко ездила по разным городам США на творческие встречи с читателями, которые проходили в переполненных залах, ведь издание читали разные слои выходцев из СССР… 

С 1987 году я стала публиковаться в эмигрантской газете «Русский базар» (она выходит в Нью-Йорке), а в настоящее время – ещё и в интернет-издании New York Elegant. 

- Что побудило вас написать книгу о Барышникове?

- Оказавшись в Америке, я считала своим долгом опубликовать историю гениального русского артиста балета, с творчеством которого познакомилась в конце 1960-х годов в СССР. Впервые я увидела Барышникова на сцене в выпускном спектакле хореографического училища, куда меня пригласил мой друг Александр Минц. И с тех пор фотографировала его выступления, где только могла. В Нью-Йорке меня представили главному редактору издательства Holt, Reinchart and Winston. Он, посмотрев снимки, предложил выпустить книгу о русском танцовщике. Но, чтобы подготовить её, необходимо было оставить все работы, которыми занималась. Тогда я впервые решила обратиться за социальным пособием welfare (велфер). Сотрудница, распределявшая пособия, оказалась на редкость понимающей, и после того как я ей честно призналась, что собираюсь написать книгу, назначила велфер на два года. После выхода книги о Барышникове в 1985 г. американские СМИ стали со мной активней сотрудничать. 

- Есть мнение, что представителей русской эмиграции третьей волны больше волновали проблемы адаптации в США, их интерес к происходящему на родине постепенно угасал. Так ли это, на ваш взгляд? 

- Видите ли, особенность нашей эмиграции была в том, что мы и не надеялись когда-нибудь вернуться на родину, не испытывали по этому поводу никаких иллюзий. Но при этом мы продолжали интересоваться жизнью СССР, особенно событиями в сфере российской культуры. Мы никогда не забывали наши русские корни! Когда приезжали в США советские писатели В. Войнович и В. Аксёнов, мы все их встречали и проводили с ними творческие вечера… 

- Как вы и ваши коллеги-журналисты восприняли перемены, начавшиеся в советском обществе с приходом к власти Горбачёва?

- Все относились к этим реформам по-разному: одни с энтузиазмом и радостью, другие – со скепсисом. Сначала вообще никто не понимал, какого рода изменений следовало ожидать. Приведу один пример. В 1986 году Кировский балет из Ленинграда впервые после длительного перерыва приехал в Америку для участия в съёмках фильма «Вольф Трап представляет Кировский балет «Лебединое озеро». Я тут же, как представитель прессы, обратилась за аккредитацией в американское пресс-агентство. Но меня не пустили! Как выяснилось, они подписали контракт с советской стороной о том, что никто из русских эмигрантов билетов не получит. Вскоре представители телеканала PBS предложили мне стать официальным фотографом фильма с американской стороны. Это было немного болезненное сотрудничество, потому что на съёмках советские артисты боялись со мной здороваться. С художественным руководителем балетной труппы Олегом Виноградовым мы встречались в лесу. Сотрудницы театра передавали мне записки через переводчицу, в которых просили позвонить им в гостиницу... Но перестройка, только начавшаяся, набирала силу. Спустя год Кировский балет вновь приехал в один из американских городов, и руководитель Виноградов на репетиции без опасений приветствовал меня со сцены. В 1987 году, как только появилась возможность, я полетела на родину. 

- В Америке другие условия балетной и театральной съёмки?

- В театрах США запрещено фотографировать из зала во время представления. Журналистам разрешается делать снимки только на генеральной репетиции, как правило, съёмка ведется из будки со звуконепроницаемым стеклом. В таких ограниченных условиях многое теряется, ведь сценическое искусство мимолетно. 

- В путешествие во Владивосток вы тоже взяли фотоаппарат…

-  Меня в Америку не пустят, если я приеду без фотографий, как сказали мои друзья. Я уже сделала много снимков и выставлю их на страничке в Facebook. Никто из моих знакомых здесь не был, хотя город  известный и очень красивый. Во Владивостоке я себя чувствую, как Алиса в стране чудес.

Татьяна ШУГАЙЛО,

Фото Вероники СТАХЕЕВОЙ